Сергей Никитин: «Самое трудное – разговор с мамой»

- Сергей Николаевич, расскажите, пожалуйста, как Вы взялись за столь ответственное дело?

- Я и сам не заметил, как это всё получилось. Проработав долгие годы в Набережных Челнах в сфере предпринимательства, уехал жить в деревню Пойкино, но у судьбы оказались другие планы. Однажды позвонил родственник и сообщил о гибели сына на Украине. В поисках бойца отправились в Луганск. У меня много знакомых по России, связанных с моей прошлой профессиональной деятельностью. Поэтому хватило одного звонка, чтобы тело погибшего вынесли с поля боя. Через какое-то время обратилась еще одна мама. И они оказались дальними родственниками. Вместе съездили и привезли парня с Ростова.
Если честно, мне не очень хотелось погружаться в это сложное дело. Сначала было неудобно отказывать родственникам, знакомым. Сейчас поток обращающихся остановить невозможно, да я и сам уже воспринимаю это как своё предназначение. Специально объявлений нигде не давал, контакты не оставлял. Как правило, меня находят по «сарафанному радио».

- Сколько бойцов Вы вернули родным на этот день?

- Никогда не вёл счёт. За 1-1,5 года мы помогли вернуть около 300 военных. Среди них и живые, и погибшие. Но обращений в разы больше. Помогали возвращать ребят из плена. Это уже отдельная история.

- Кто Вам помогает в этом деле?

- Мои помощники – ребята из эвакуационной команды, разбросанные по всей России. Чаще помогают именно они. Есть знакомые по всей линии фронта. Сам тоже стараюсь помогать им по возможности. Вожу гуманитарную помощь, ищу без вести пропавших ребят. Несколько раз совместно с эвакуационной командой приходилось бывать в местах непосредственного столкновения. Очень тяжело выносить тела погибших к их товарищам. При всем их желании они не всегда могут этим заниматься. Все же необходимо думать и о своей безопасности. Если без вести пропавший боец попал в клинику, то его быстро находят. Если поиски затягиваются, скорее всего, он погиб. Есть и те, кто потерял память, лежит в коме или сбежал. К сожалению, среди тех, кто не выходит на связь, в основном погибшие ребята. Только десяти из ста потерявшихся может улыбнуться удача. Вот совсем недавно сообщили, что одного парня нашли живым. У него нет родителей, бабушка больна. Судьбой предначертано, остался жив. Очень рад за него. Моя главная задача – отыскать пропавшего бойца, вывести с поля боя и доставить в клиническую больницу в Ростов. Всем остальным – доставкой до родственников, работой с ребятами, транспортировкой тела, похоронами – занимаются официальные органы. Впрочем, несколько раз мы и сами забирали бойцов из госпиталей.

- Получается, Ваша основная работа проходит на линии фронта?

- Нет. Моя работа ни на день не останавливается. Вот видите это (Сергей Никитин указывает на две папки – Авт.)? В них подробная информация о каждом потерявшемся бойце, письма, написанные в различные инстанции. На линию фронта отправляюсь, чтобы поставить точку этой кропотливой работе.
Как и ребятам на поле боя, нам тоже грозит опасность. В поисках тела приходится преодолевать несколько тысяч километров. Раньше пугало, сейчас привык. До сих пор перед глазами тело первого найденного бойца.

- Что самое трудное в поисках?

- Самое трудное – говорить с матерями. Для меня лучше искать ребят под вражеским огнем, чем смотреть им в глаза. Я никогда не сообщаю матерям и жёнам о смерти их сыновей и мужей. Ведь каждая из них до последней минуты живет с надежной. Каждая мать, живущая в ожидании своего ребенка, не думает о деньгах. Они доходят до такого состояния, что даже, получив тело, склонив голову, говорят спасибо. Ну вот как не помочь таким матерям?! К сожалению, среди молодых женщин есть такие, которые спрашивают о теле, потому что заинтересованы в получении положенных выплат. После того, как несколько дней назад услышал: «Тело не нужно, достаточно денег», пожалел о потраченном времени. Эту энергию и время мог посвятить страждущим матерям. С опытом начал чувствовать такие нюансы. Некоторые звонят и спрашивают: «Сколько это стоит?». Отвечаю: «Я что, доски что ли продаю? Или директор какого-то предприятия?». Я не прошу деньги. Сколько родители могут, столько и дают. Благо, помогает глава Мамадышского района Анатолий Петрович.

- Есть ли в республике организации, подобные Вашей?

- Мы единственная организация, которая занимается поиском ребят непосредственно на линии фронта. В России подобных больше нет. Сначала принимали обращения по всей стране. Сейчас ищем только ребят из Татарстана и Удмуртии, потому что невозможно помочь всем.
В конце февраля в Доме Дружбы народов состоялась отчетно-выборная конференция. Там участвовал Фарид Мухаметшин. Обратился к нему с просьбой поддержать, чтобы мы могли масштабироваться. Без внимания не оставил, дальше будет видно. Хотелось бы, чтобы у нас был свой колл-центр. Сейчас все официальные письма, документацию веду сам, собираю информацию. Если бы часть работы выполняли операторы, было бы больше возможностей.

- Главный вопрос, Сергей Николаевич: что бы Вы посоветовали людям, которые перестали получать информацию от своих близких?

- Самая главная ошибка – паника. Посоветовал бы не начинать дело с обзвона высокопоставленных людей, руководителей, военкоматов, прокуратуры. Продуктивнее выйти на связь с сослуживцами близкого. Нужно написать ребятам, с которыми он ушел на боевое задание, или их родственниками. Поэтому важно знать где, с кем служит, позывной, полк, батальон, роту, взвод, номер жетона. В выжидательной позиции толка мало. Если человек периодически был на связи, а после последнего задания нет, значит, потерялся. Тут же надо начинать поиски. Будет полезнее действовать со спокойным, трезвым умом. То есть, как только пропала связь, необходимо начинать искать информацию. Вслед за сослуживцами обращаться в военкомат. Получить там данные, связаться с командирами части, роты, взвода. Только после этого идти в военную прокуратуру. Не стоит обращаться к ясновидящим, гадалкам, доверять ненадежным фондам по поиску людей, покупать информацию, переводить деньги. В большинстве случаев вы наткнётесь на мошенников, заботящихся только о своем обогащении. Так же не стоит обращать внимание на слухи, доверяйте только документам с печатью.

- И всё же, Вы не жалеете, что взялись за такую сложную, морально и физически трудоемкую работу?

- Пока у меня есть возможность и позволяет здоровье, буду помогать. Чтобы не было стыдно, когда ребята вернутся с фронта и спросят: «Чем ты, здоровый мужчина, занимался здесь, пока мы воевали?». Я бы и сам пошел, но у меня пятеро детей. Самому младшему всего два года. Иногда изъявляю желание, но, когда супруга говорит: «На кого ты оставишь детей?», задумываюсь. Моя мама всю жизнь работала учителем, помогала людям. Я и сам построил часовню в деревне. Думаю, что это благое дело оберегает меня в моем трудном и опасном пути. Для меня нет разницы между церковью и мечетью. Бог един. Спросите любого военного, он ответит, что его спас Бог. На поле боя даже атеисты верят в Него, начинают читать молитвы. Я это точно знаю.