Алжирцу приглянулась невеста с мамадышского берега

А начиналось все так. 

В одном из магазинов в Кукморе мое внимание привлекла одна сотрудница. Прочитав у нее на бейджике «Альбина Флифла», я заинтересовалась, а что же означает «Флифла», как говорится, с чем его едят. Любопытство требовало удовлетворения, поэтому я завела с молодой женщиной разговор.

Оказалось, что «Флифла» - это не должность, а ее фамилия. Эта кукморянка вышла замуж за алжирца по имени Хусин Флифла пять лет назад. В настоящее время они тихо-мирно и вполне счастливо проживают по улице Октябрьская нашего города, идя по жизни рука об руку уверенными шагами. Пока мы с Альбиной сидели у них в беседке на приусадебном участке и разговаривали, работающий в Кукморской организации «Мастер и камень Индустрия» Хусин поспешил на работу на вторую смену. Я перекинулась с ним несколькими словами на русском, татарском и ломаном английском языках. Временами Альбине приходилось выполнять роль переводчика.

- Мне неловко разговаривать с женщиной, так как в нашей стране это непринято, - сказал он. – Жизнь в России вполне устраивает. Прежде зимой мерз, так как не был привычен к холодам. Поскольку раньше вообще не знал русского, было сложно изъясняться. Не имея российского гражданства, очень сложно устроиться на работу, везде требуется «красный» паспорт. Что касается Альбины, она удивительная во всех отношениях женщина. Очень добрая. Я счастлив, что женат на ней.

Рассказ о соединении двух любящих сердец я планирую вести от лица Альбины, чтобы читателям было понятней и интересней.

- Нас в семье две сестры, я старшая, - начала свой рассказ Альбина. – Получив высшее образование по специальности «Маркетинг», вышла замуж. Родились сын и дочь – Айдар и Ясмина. Муж был любителем выпить, я терпела 12 лет, а после подала на развод. Можно сказать, меня воспитала бабушка. Уже в 13 лет начала поститься в Уразу. После моего развода бабушка прожила совсем недолго. Распад семьи, смерть близкого человека заставили меня переосмыслить многое в жизни, и я надела платок, встала на намаз. В социальных сетях «ВКонтакте» моих фотографий не было. Но сестренка уговорила меня разместить одно фото, на котором я изображена в живописном месте на берегу реки в Мамадыше в платке. После этого на меня посыпались предложения о дружбе.

Одно из сообщений пришло из расположенного на северо-востоке Алжира города Сетиф. Его автором был Хусин. Он почему-то сразу же расположил меня к себе. Мы с ним общались два года в интернете на английском, местами на арабском языке. Раз в день выходили на связь по скайпу, телефону, иначе на душе чувствовалась пустота. Но с первых же дней Хусин поставил условие: если начнем общаться, то непременно соединимся. Ведь в их стране предварительное общение, знакомство до брака не приняты. Может возникнуть вопрос, почему наше общение затянулось на два года. Чтобы приехать в Россию, Хусину пришлось собирать множество документов. Он очень долго ждал разрешения. В соответствии правилам я отправила ему приглашение и ему выдали визу лишь на три месяца. Все это время мои домашние, в особенности мама, говорили мне, зачем я трачу свое время на общение с этим человеком, ведь он все равно к нам не приедет. Но я доверилась Хусину. И из числа татар были предлагающие построить отношения. Но после вопросов «разве я не получаю алименты? Где живу?» они испарялись.

Хусин вступил на российскую землю впервые 22 июля 2015 года. Я встречала его в аэропорту в Москве. Самолет приземлился, все пассажиры спустились с трапа, а Хусина не было видно целых три часа. И тут ко мне подошел сотрудник Федеральной службы безопасности и спросил, кем мне приходится Хусин Флифла, с какой целью он прибыл в страну. И в самолете несколько человек устроили ему допрос. Исповедующий ислам Хусин оправдал все мои ожидания, именно таким я его себе и представляла. В тот же день мы вылетели в Казань и сочетались никахом в одной из казанских мечетей. Хусин привез моим близким подарки, мне – золотые кольца и несколько платьев.

По истечении срока визы он вылетел на Родину, снова приехал ко мне через несколько месяцев и вновь уехал по истечении разрешения на пребывании в стране. И так трижды. Мне тогда было 34 года, а Хусину – 33. На этот раз мы получили разрешение на три года. Пока что у него нет российского гражданства. Организацию, в которой работает, Хусин именует компанией. Как он сам сказал, без красного паспорта найти в Казани работу сложно. В Кукморе у меня есть дом, построенный на средства материнского капитала, в нем мы и поселились. До этого родители успели провести в дом газ, воду, решить вопрос с удобствами. В Казани у нас родилась дочка – Майсун. Ей пошел третий годик. Хоть раньше и были против Хусина, сейчас и родители, и другие мои родственники относятся к нему с теплом. В хороших он отношениях и с моими детьми от первого брака. Сам он рос в семье с девятью детьми, в достатке. Его мать не возражала против женитьбы сына на мусульманке из России, так как уже переживала, что сын в свои 33 года и вовсе уже не женится. Так как у них в семье работает только отец, Хусин с малых лет привык зарабатывать. Руки у него золотые. Так как его дед занимался выращиванием перца, оттуда пошла и их фамилия. В Алжире очень почитают родителей. Поэтому взаимоотношения, которые демонстрируются у нас в стране, вызывают у него недоумение.

У них хорошо развита взаимовыручка. Например, один из их соплеменников остался во Франции в тяжелой жизненной ситуации. Тамошние алжирцы, прослышав об этом, принесли ему сумки с продуктами каждый. В ватсапе есть группа, в которой состоят алжирцы, проживающие в России. Общаются они на алжирском языке, который представляет смесь французского и арабского. Что касается национальной алжирской кухни, то в ней мало мяса. Например, я готовлю чак-чоки – это приготовленные на пару нарезанные кубиками перец, баклажан, кабачки. А вот капусту он ест только в салатах в свежем виде. Поэтому борщи, солянку, щи готовлю не часто. Хусину очень по душе пришлась гречка, в первые дни он просил меня ее готовить чуть ли не каждый день. Мы обращаемся друг к другу ласково. Он называет меня «Зара», что в переводе означает «цветок», а я обращаюсь к нему «Хабиби», то есть «любимый мой». Хусину, конечно, нелегко приходится вдали от близких. Я разделяю его чувства. Но пока дети несовершеннолетние, я не могу поехать в Алжир. Если бы была возможность переписать жизнь заново, то повторила бы именно этот «сценарий».

Источник